[Александр Н-Р.]

Выступление Святейшего Патриарха Кирилла на торжественном акте, посвященном 145-летию Ташкентской епархии

2 октября 2017 г. 17:26
1 октября 2017 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл выступил с речью на торжественном акте, посвященном 145-летию Ташкентской епархии, который состоялся в дворце «Туркистон» в Ташкенте.

Дорогие братья и сестры! Уважаемый Рустам Туйчиевич! Владыка митрополит Викентий!
Я с очень теплым чувством прибыл в Узбекистан. Я уже говорил неоднократно, в том числе публично, что мне приходилось приезжать сюда несколько раз в то время, когда Узбекистан еще входил в состав Советского Союза. Я видел состояние церковной жизни и могу теперь сравнивать, что произошло за эти годы. Невозможно даже узнать кафедральный собор и прилегающую территорию; построены и продолжают созидаться замечательные сооружения. Могу сказать, что положение Церкви в Узбекистане может служить примером и для некоторых областей Российской Федерации. Конечно, всего этого не было бы без поддержки государства, мы это ясно сознаем. Узбекистан — это многонациональное, многорелигиозное государство, но в основном здесь две религии — ислам и Православие. И тот факт, что государственная власть дает этим двум религиям равные возможности для развития, свидетельствует о понимании важности сохранения межрелигиозного мира для консолидации всего общества.
Радуюсь тому, что русские, украинцы, белорусы — наша паства здесь, в Узбекистане, — являются активной частью общества. Более того, я пошел бы дальше и сказал об особой ментальности православных людей, которые родились и живут в Средней Азии, в том числе в Узбекистане. Некоторые возвращаются в Россию, и, когда встречаешься с ними, отмечаешь их очень сильные, положительные стороны... Вернувшись в Россию, русские люди принимают активное участие в различных делах, в том числе в бизнесе, добиваются успеха. От вашего морального, духовного облика во многом зависит уважение, которое к вам питают наши братья и сестры — мусульмане. И это очень важно, потому что межнациональное уважение сходит на нет, когда люди, представляющие ту или иную общину, начинают уступать другим — в нравственном смысле, с точки зрения образования и прочих качеств... Радуюсь тому, что православная община Узбекистана является органической и активной частью общества, несущей потенциал мира и согласия.
Нужно отметить одно важное обстоятельство. В послании президента перечислялись ценности, которые являются общими и для православных, и для мусульман. Эти ценности связаны с нравственным состоянием человека. Речь идет об отношении к ближнему, об отношении к Родине, об отношении к труду, об отношении к старшим. В глобальном масштабе эти ценности сегодня подвергаются коррозии. Навязываются другие «ценности», которые мы, люди традиции, и ценностями назвать не можем, — такое мы называем просто грехом и сопротивляемся этому. Но во многих странах — впервые за всю человеческую историю — грех поддерживается государственными законами. Когда некие совершенно выпадающие за рамки традиционной морали способы сожительства возводятся в ранг брачных отношений, нравственное чувство большинства людей надрывается. А законы таких стран не просто поддерживают альтернативный, греховный выбор, но, к сожалению, приравнивают эти отношения к естественным отношениям мужчины и женщины. Я упомянул эту болезненную тему, потому что православные люди во многих странах страдают от того, что происходит, ведь с законами нужно волей-неволей считаться. А это приводит православные общины в состояние напряжения с окружающим миром.
Во многих странах поощряется так называемая ювенальная юстиция, с очень жеcткими правилами контроля внутрисемейных отношений — якобы со стороны общества, но, по сути дела, власти. По пустяковым причинам вводится внешнее управление семьей, дети изымаются только потому, что кому-то не понравились условия их содержания, под надуманным предлогом дети передаются даже не в социальные учреждения, а неведомым приемным родителям, а настоящим родителям не дают даже права их посещать. Все это ранит нравственное чувство и создает средостение между православными, которые не принимают такого рода законы, и другими гражданами, не принадлежащими Православной Церкви.
Ничего подобного нет в странах, где большинство граждан принадлежат к мусульманской религии. Потому мы и свидетельствуем об определенной общности наших ценностей... А ведь основа мирной жизни — это всегда общий нравственный консенсус. Если нет нравственного консенсуса, то никакие законы людей не объединят, и даже высокий уровень жизни не ликвидирует средостения. Поэтому нужно с благодарностью Богу отметить, что в этих странах бережно сохраняются нравственные принципы личной, семейной, общественной жизни, которые разделяются и православными. Дай Бог, чтобы так было, и дай Бог, чтобы никогда никакие привходящие обстоятельства не разрушали этого единства. Верю, что так и будет, но для этого мы все должны работать — и православные, и мусульмане. Поэтому я очень приветствую развитие разного рода связей, контактов, в том числе культурных и образовательных...
Слава Богу, что и в Узбекистане мы встречаемся с той же практикой добрососедства — люди живут бок о бок, дружат. Я уже имел возможность сказать, как я был приятно удивлен той симпатией, которую выражали простые мусульмане, мужчины и женщины, вчера в Самарканде, когда я просто гулял по городу. Многие махали руками, кланялись, и достаточно было взглянуть на лица, чтобы убедиться, что это не искусственно, что это исходит от сердца. Думаю, это очень дорогого стоит, и мы все должны хранить и приумножать то, что есть, — и в Узбекистане, и в России, где также во многих регионах православные люди живут бок о бок вместе с мусульманскими братьями и сестрами.
Я не раз чувствовал особую близость наших народов, в том числе встречаясь с Президентом Республики Узбекистан Шавкатом Миромоновичем Мирзиёевым. Мы имели продолжительную и очень содержательную беседу. Мне было важно услышать все то, что говорил Президент. Я почувствовал его глубокую заинтересованность в динамичном развитии своей страны, в поддержании межрелигиозного мира, в уважении к православным людям, в верности собственной религиозной традиции. Дай Бог, чтобы эти планы, реализуемые многими молодыми талантливыми политиками, осуществлялись; чтобы Узбекистан процветал духовно, культурно, экономически; чтобы политическая и социальная системы были стабильными; чтобы люди чувствовали себя уверенно, свободно и спокойно вне зависимости от их национальности и религиозных убеждений.
Владыка Викентий в своем вступительном слове рассказал нам об истории становления Православия здесь, в Средней Азии, упомянув 145-летие Ташкентской и Туркестанской кафедры, начало архипастырских трудов Преосвященного Софонии (Сокольского). Мы убеждены: все, что владыка Софония здесь совершал, было продиктовано простым человеческим чувством уважения и любви. Невозможно строить религиозную жизнь своей общины, входя в конфликт с теми, кто тебя окружает. Невозможно заниматься просвещением своей собственной общины, живущей в присутствии другой мощной религиозной традиции, не зная последнюю. А владыка Софония прекрасно знал арабский язык, он читал Коран в подлиннике, он, естественно, имел высокий авторитет среди просвещенных религиозных деятелей ислама, но не гнушался общением и с простыми людьми. Это зафиксировано в воспоминаниях владыки. Мощный социальный срез, в котором жил владыка Софония, был ему реальной поддержкой во всех делах и начинаниях. Мусульмане относились к нему с уважением и любовью, а православные, видя, каким уважением он окружен, с полной открытостью и любовью принимали его духовное руководство.
Для нашей Церкви свидетельство о вере никогда не было средством принуждения и распространения некоего влияния, — это нужно ясно понять. Если сравнить православную миссию с миссией некоторых западных конфессий, которая сопровождалась порой насилием, принуждением, стремлением достичь каких-то политических целей, то можно сказать, что православное свидетельство о вере никогда не несло в себе стремление утвердить некое влияние... Евангелие учит нас быть открытыми, честными и говорить то, что думаем. И если священнослужитель таким образом говорит о Православии, то он, конечно, находит симпатию среди тех, к кому обращено его слово.
Мы с вниманием относимся к нуждам русскоязычных людей, живущих в Узбекистане, среди которых русские, украинцы, белорусы, представители других народов, за судьбу которых мы несем пастырскую ответственность. Но хотел бы особо отметить, что Русская Православная Церковь ― это не национальная община, не политический орган и не представительство какого-либо государства. В ней есть место для любого православного человека, и она готова к соработничеству с любым государством, где несет свое служение. И в России, и в Узбекистане, и в других странах наши архипастыри, пастыри, миряне молятся о мире и благополучии государства, в котором они живут. Они стремятся служить благу единоверцев, уважают страну пребывания, ее народ и власти предержащие. Вот постулаты и принципы, на которых основывается наше присутствие в странах, где Православие не является религией большинства.
В этом году мы отмечаем 100-летие Поместного Собора Русской Православной Церкви 1917-18 годов. Отмечу, что на Соборе присутствовала церковная делегация из Туркестанского генерал-губернаторства — священнослужители, миряне, которые впоследствии испытали на себе антирелигиозные гонения. Многие страдания перенес и святитель Лука (Войно-Ясенецкий), светило медицины и архиерей Русской Церкви. В 20-е годы он находился здесь, в Туркестане. Его бескорыстные медицинские труды были известны всем местным жителям, невзирая на политические разделения; и белые, и красные об этом знали. В этом году мы отмечаем 140-летие со дня рождения святителя, которого мы можем по праву называть святым и русской, и узбекской земли. Память о его подвиге, его глубокой вере, служении Богу и ближним является примером для всех, и не только для христиан.
Вера меняет нас и вдохновляет на служение ближнему вне зависимости от национальных, культурных и каких-либо иных отличий. Служением ближним, бескорыстным самопожертвованием мы находим путь к Богу и обретаем смысл человеческой жизни. И Церковь, стремясь быть открытой для людей, развивает сегодня различного рода служения. Конечно, в первую очередь это богослужение, но также сопутствующее богослужебной активности социальное, молодежное, просветительское служение. Сегодня каждый приход должен быть таким центром, где находили бы свое место люди, может быть, с разными взглядами на жизнь — в силу возраста, образования, положения; но каждый должен чувствовать себя в приходе дома.
Именно поэтому нужно обращать особое внимание на работу с детьми и молодежью. Я уже говорил, что молодежь — достаточно уязвимая категория общества, потому что молодые привыкли слушать взрослых, учителей и воспринимать слова, которые к ним обращены, как некую истину в последней инстанции, ведь так ученик воспринимает то, что учитель произносит на уроке. Молодежь живет в атмосфере восприятия сигналов, поступающих извне, как несущих что-то существенное и важное для них. А опыта жизненного еще нет, знаний недостаточно, и поэтому молодой человек не всегда способен к тому, чтобы критически отнестись к этим сигналам. Он не может разделить хорошее и плохое; иногда даже простые слова одноклассника, который восторгается какой-нибудь телевизионной передачей, постом в социальных сетях или еще чем-то, может повлиять на сознание ребенка сильнее, чем слова родителей и даже учителей.
В этом смысле мы должны обратить особое внимание на работу с молодежью. Мы должны помогать молодым людям критически относиться к информационному потоку, который на них обрушивается. Такое разумное отношение к информации можно привить ребенку, если он будет вооружен правильным критерием ее восприятия. Чаще всего проповедь религиозного экстремизма усваивается молодежью. Почему? Да по той же причине — взрослый человек жизнь прожил, он многое знает, он может сравнить и сказать: «Нет, простите, все это не для меня, я по этому пути не пойду». А молодой человек иногда оказывается захвачен самой манерой подачи экстремистских идей. Поэтому очень важно работать с молодежью и прививать ей навык критического отношения к информационному потоку, потому что оградить детей от этого потока невозможно, — так сегодня развивается человеческая цивилизация. То, что раньше родители скрывали от детей, оберегая их психику, считая, что ее нужно беречь от той или иной преждевременной информации, сегодня невозможно, потому что информационный поток проникает через любые стены, даже монастырские, о чем я иногда говорю, встречаясь с монахами. Если у вас есть мобильный телефон, то никаких монастырских стен нет, они рухнули. А ведь монах приходит в монастырь, чтобы оградиться от мира. Раньше так и было — зашел за монастырские стены и оказался в особой атмосфере духовной жизни, молитвы, трудов. А теперь ничего подобного — включил мобильный телефон, вышел в социальные сети, в Интернет, и вся стихия мира на тебя обрушивается…
И вот еще о чем хотел бы сказать… В советское время все было сделано для того, чтобы вытеснить знания о религии. Конечно, отсутствие этих знаний чревато многими опасностями. Дореволюционные традиции православного богословия, исламского образования в советское время были полностью разрушены, десятилетиями интеллигенция и простые люди не имели о них адекватного представления. Активно навязывался миф о том, что верующий — это синоним малообразованного и темного человека, что наука якобы победила религиозные предрассудки; мы, люди среднего и старшего поколения, все это хорошо помним. В результате подобной политики выросли целые поколения людей, не имеющих систематических знаний о собственной религиозной традиции. Сейчас на постсоветском пространстве, да и на Западе существует огромный дефицит знаний о религии, которые во многих странах считаются чем-то факультативным и ненужным. Но ведь даже перед тем, как сесть за руль, человек во всех странах получает водительское удостоверение, — потому что управляемый неумелой рукой автомобиль может быть очень опасен. Если же речь идет о вере, то человеку почему-то предлагается научиться самому, и это в условиях, когда традиции передачи знаний о религии систематически уничтожались и не в полной мере восстановлены до сих пор! Вот мы в России об этом говорим. Долго шла борьба за то, чтобы в наших школах детям могли преподавать основы православной, исламской, иудейской, буддистской культур либо основы религиозных знаний вообще — по выбору. И нам говорили: «Так вы сами воспитывайте детей, пусть они сами учатся в семьях или еще где-то». Так вот, хороший пример: чтобы водительские права получить, ведь недостаточно семейного назидания, чтобы папа научил сына, как ему автомобиль водить, — нужна система, нужны знания. А преподавать важнейшие знания о духовной традиции своего собственного народа в школе не дозволялось. По милости Божией эта проблема в России разрешена.
Думаю, очень важно, чтобы в наше время, когда на молодежь обрушивается избыток негативной информации, повсеместно преподавались основы религиозной культуры и вообще религиозной традиции. И это преподавание должно вестись разумно, на научной основе, просвещенными людьми и сопровождаться не только передачей информации об истории религиозной традиции, о каких-то общих понятиях, но способствовать формированию нравственной личности. Ведь как нас в семьях воспитывали? «Это нельзя делать, потому что это грех». Если ребенка с детства так воспитывали, то понимание того, что украсть, обмануть — это грех, прочно входило в сознание. Вот нам и нужно найти такую возможность, чтобы научные знания о религии сочетать с правильной передачей ее этических норм. Все это должно быть направлено на достижение конкретной цели. Мы преподаем основы Православия, ислама, иудаизма, буддизма, — это традиционные религии в России, — но у нас есть единое целеполагание. Мы стараемся вывести все эти курсы в наших школах к одной цели — к формированию нравственно здоровой, любящей свою Родину, уважающей свои традиции личности. Используем разные аргументы, потому что традиции разные, а цель одна.
Мне кажется, преподавание основ религиозной культуры сегодня имеет очень важное значение не только для России, но и для многих других стран. Когда тысячи лжепроповедников разных мастей борются сегодня за душу ребенка или молодого человека и стараются воспользоваться данной ему свыше потребностью в поисках истины, они преследуют свои низменные цели, и нет никаких сомнений, что за всплесками псевдорелигиозного радикализма во многих случаях стоит религиозное невежество. Я имел возможность обменяться мнениями по этому поводу со всеми, с кем я здесь встречался, в том числе и с Шавкатом Миромоновичем, и с муфтием господином Алимовым, и есть общее понимание того, что отсутствие религиозных знаний способствует формированию экстремистских взглядов в религиозной среде. Полагаю, что повышению культуры, в том числе в сфере межрелигиозного общения в Узбекистане, может способствовать и перевод книг Священного Писания Ветхого и Нового Завета на узбекский язык. Это откроет широкому кругу людей возможности для более глубокого знакомства с христианской культурой. В Священном Писании мусульмане опознают ту же самую этику, которая присутствует в Коране, а это очень важно. Открывается возможность увидеть, что те же самые фундаментальные нравственные принципы, может быть, не во всех деталях, присутствуют и в Священном Писании христиан. Думаю, это будет и развивать наш диалог, и содействовать добрым, братским отношениям, необходимым для построения мирной жизни солидарного общества.
1 октября в Узбекистане отмечается важный праздник — День учителя и наставника. Я никогда раньше не встречался с такой формулировкой названия праздника, которая предполагала бы почитание не просто учителей, но и наставников. А ведь действительно, без наставничества получение знаний бессмысленно. Образование — это не только совокупность теоретических и эмпирических знаний, но это еще и передача определенных норм, в том числе норм мыслей и поведения. Человек, которые лишь обучен профессиональным навыкам, не становится образованным; специалиста нельзя превращать в своего рода товар на рынке услуг, который покупают те, кому определенного рода услуги нужны. Наставник — это тот, кто должен воспитывать ученика, учить его ответственности за использование передаваемых знаний. Знание — сила, а именно наставник призван помочь обучающемуся направить эту силу на созидание мира и любви. Это особенно важно в сфере культуры и творчества, где профессионализм и свобода художника не должны становиться средством разрушения религиозных, семейных и общественных ценностей. Наставничество неотделимо от уважения к старшим, к семье, к своему народу, к Отечеству и его истории, т.е. всему тому, что лежит в основе как христианской, так и мусульманской этики.
Завершая свое выступление, я хотел бы пожелать народу Узбекистана мудрых наставников, искренними трудами которых созидалось бы будущее вашей страны. Пусть мир и благополучие пребывает в доме каждого из вас. Благодарю за внимание.
Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси

[Александр Н-Р.]

Интервью Святейшего Патриарха Кирилла по итогам визита в Ташкентскую и Узбекистанскую епархию


С 29 сентября по 2 октября 2017 года состоялсяПервосвятительский визит Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла в Ташкентскую епархиюСреднеазиатского митрополичьего округа. В завершение визита Предстоятель Русской Православной Церкви дал интервью телеканалу «Узбекистон».3 октября 2017 г. 13:50
— Ваше Святейшество, как Вы оцениваете практическую значимость Вашего визита в Узбекистан в деле укрепления межнационального согласия и религиозной толерантности в наших странах?
— Это мой первый визит в Узбекистан в сане Патриарха. Узбекистан является страной с очень сильной исламской традицией. Здесь ислам представлен архитектурными шедеврами, которые имеют огромное историческое и эстетическое значение. Кроме того, очень важно, что здесь сохраняется традиция исламской учености. Другими словами, ислам представлен здесь с очень важной стороны для восприятия людьми, которые к исламской традиции не принадлежат. Нельзя не поражаться архитектурным красотам, созданным вашими далекими предками. Когда сравниваешь их с соответствующими архитектурными шедеврами Православия, понимаешь, что и те, и другие были вдохновлены религиозной идеей.
В наше время, когда религия перестает занимать важное место в жизни, когда формируется достаточно секуляризированное, далекое от традиции сознание, для меня было очень важно убедиться в том, что традиция здесь живет. Были времена, когда всякая религиозная традиция запрещалась — и православная, и исламская. Но сейчас совершенно очевидно, что здесь расцвет исламской традиции, и это влияет на нравственное состояние общества. А поскольку нравственные принципы у православных и у мусульман очень близки (я не говорю о деталях), то это означает, что у нас есть некий нравственный консенсус, на основании которого может строиться все остальное. Я всегда отрицал тезис, что экономика является базисом для общества. Так учили наши марксистские философы. Но экономика может видоизменяться, иметь большее или меньшее значение, а базисными являются нравственная природа человека и, конечно, нравственная традиция, на основании которой формулируются законы и вообще строится человеческое общежитие.
Поэтому мне кажется, что укрепление религиозности содействует укреплению нравственности, а через укрепление нравственности формируется нравственный консенсус людей, которые опознают друг в друге много общего. Вот почему я с большим удовлетворением познакомился здесь с жизнью мусульман. Конечно, я был очень рад помолиться вместе со своими единоверцами. Вижу, как за последние годы укрепились межрелигиозные отношения. И по своему прошлому, по своей истории, по своей культуре, и по своему настоящему Узбекистан является замечательным местом, где взаимодействуют, сотрудничают и бок о бок живут люди, принадлежащие к разным религиям.
— Ваше Святейшество, если позволите, какие наиболее актуальные и важные вопросы были обсуждены в ходе Вашей встречи с Президентом Узбекистана Шавкатом Миромоновичем Мирзиёевым?
— Во-первых, я очень благодарен господину Президенту за продолжительную неформальную встречу. Мы говорили от сердца к сердцу. Я увидел в Президенте Узбекистана человека, очень серьезно воспринимающего факт религиозности своего народа и с уважением относящегося к православным. Мы говорили, конечно, о многом. Мы касались темы векторов цивилизационного развития современного человечества. Совершенно очевидно, что если из жизни людей будет изгоняться религиозное начало, если жизнь людей утратит нравственное измерение, то ничего доброго не будет ни в международных, ни в межличностных отношениях. Подробно обсуждалась связь традиции, нравственного начала и политических процессов.
Еще я обратил внимание на то, с каким вниманием относится господин Президент к тому, чтобы слышать свой народ. Не всегда можно встретиться с государственным деятелем, который в качестве приоритета в своей деятельности рассматривает необходимость слышать людей. Мне рассказали об открытии президентских приемных в различных регионах. Конечно, это очень непростое дело. Но то, что через прямой контакт с людьми Президент получает важные сигналы, несомненно, будет благотворно влиять на осуществление внутренней политики в Узбекистане.
— Ваше Святейшество, в Узбекистане проживают в мире и согласии более 130 наций и народностей. Вопросам укрепления межнационального согласия и религиозной толерантности у нас уделяется очень большое внимание. Это предусмотрено Стратегией действий по дальнейшему развитию республики. Как бы Вы прокомментировали такое внимание со стороны государства к таким важнейшим вопросам?
— Это очень важно, потому что религиозный фактор — очень сильный, и религиозные чувства —одни из самых сильных. Это хорошо знали многие правители, которые пытались «накачать» политические конфликты «кислородом» религиозных эмоций. Если вы объясните человеку, что, вступая в конфликт, он не просто защищает свои земные интересы, но тем самым Богу служит, защищая основы своей веры, то такой человек готов на любой подвиг, на любую жертву. Именно этот аргумент сейчас используют террористы. Обращаясь к людям, они говорят: «Ты должен бороться с неверными. Ты же борешься за Аллаха, — не бойся умереть, ты тут же в раю окажешься». Использование религиозной аргументации, с тем чтобы стимулировать радикальную и экстремистскую деятельность, — это нечто страшное, что сегодня присутствует в жизни рода человеческого.
Думаю, и господин Президент, и все нынешнее руководство Узбекистана прекрасно понимают, что нужно всячески оградить народ от такого рода пропаганды и такого рода эмоционального воздействия. То, что здесь выстраиваются отношения взаимного уважения между религиями, а экстремизму противопоставляется тот ислам, который вдохновлял его последователей на протяжении столетий, — заслуживает очень высокой оценки. Дай Бог, чтобы так было.
— Ваше Святейшество, на сегодняшний день в Узбекистане проводятся активные социальные, общественно-политические реформы. Могли бы Вы поделиться общими впечатлениями относительно этих преобразований?
— Могу — на основании того, что видел в прошлом, и того, что вижу сейчас. Ташкент изменился до неузнаваемости. Я несколько раз бывал в Ташкенте еще в то время, когда мы все жили в одной стране. У меня вызывал интерес Ташкент — своей историей, архитектурой, бытом людей, но, конечно, то, что я сейчас увидел, — что называется, день и ночь. Я не узнавал улиц, по которым меня возили, не узнавал зданий. Это современный, очень красивый и очень разумно построенный город. Уже по одному этому можно судить, что Узбекистан — энергично развивающееся государство, у которого есть потенциал для развития. Этот потенциал, в первую очередь, — трудолюбие народа, способность людей трудиться во благо Родины. Дай Бог, чтобы Узбекистан процветал. Очень важно показывать пример тем исламским странам, которые идут по несколько иному пути, потому что модель взаимодействия исламской традиции с государственной властью, модель включения исламской традиции в общественные отношения, которая присутствует в Узбекистане, обеспечивает, несомненно, мир, стабильность, межрелигиозное взаимодействие и, еще раз хотел бы сказать, ограждает людей от соблазна экстремизма.
— Ваше Святейшество, как Вы оцениваете деятельность местной епархии в Ташкенте и те условия, которые созданы для ее полноценного функционирования?
— Условия замечательные, я об этом уже несколько раз говорил. Я радуюсь тому, что в исламской стране Православная Церковь имеет такие условия. У наших священнослужителей есть возможность полноценно развивать церковную жизнь. Нет никаких ограничений. Я увидел новые постройки, которые меня просто поразили, я ознакомился с планами владыки Викентия по строительству духовно-культурного центра и музея. Меня все это очень радует. Ну, и самое главное — я видел лица наших людей во время богослужения. У несчастных людей таких лиц быть не может. Поэтому в памяти моей останутся эти светлые вдохновенные лица молящихся православных людей, которые живут в исламском окружении и, по милости Божией, живут в мире и согласии.
— Ваше Святейшество, Вы посетили Ташкент, а также два древних города — Самарканд и Бухару. Могли бы Вы поделиться своими впечатлениями по поводу этого?
— И Самарканд, и Бухара поражают наличием замечательных памятников. Только в одном месте я видел нечто подобное — в Исфахане, в Иране. Близкие культуры, близкая архитектура. Это отражает, конечно, духовную и эстетическую силу исламской традиции, но, кроме того, свидетельствует о том, что за народ здесь живет.
Меня даже посетила такая мысль: почему же в советское время игнорировался религиозный фактор, игнорировалось все то, что нас окружает, и почему из этого не делались соответствующие выводы? Если у народа есть такие памятники, то он обладает огромной духовной и культурной традицией, с которой нужно считаться. Может быть, неудачи нашей общей страны во многом и были обусловлены тем, что власть игнорировала религиозную, духовную традицию своего народа. А сейчас все это здесь представлено очень ярко, и, еще раз хочу сказать, укладывается в рамки добрых взаимоотношений между мусульманами, православными и представителями других религий.
— Ваше Святейшество, спасибо за очень интересное интервью. Мы очень рады Вашему визиту.
— Спасибо. Я тоже очень рад посетить Узбекистан.
Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси

[Александр Н-Р.]

Слово Святейшего Патриарха Кирилла на I Международном коммуникативном форуме «МедиаПост» в РГСУ



10 октября 2017 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл посетил Российский государственный социальный университет (РГСУ), где принял участие в работе I Международного коммуникативного форума «МедиаПост». В актовом зале главного корпуса РГСУ Предстоятель Русской Церкви обратился к участникам форума со словом.


10 октября 2017 г. 23:51

Уважаемая Наталья Борисовна! Дорогие профессора, преподаватели, студенты!
Хотел бы в начале своего выступления сказать о том, что очень ценю отношения, которые сложились у Российского государственного социального университета с Русской Православной Церковью, ее профильными организациями. Я лично связан с вашим учебным заведением уже не один десяток лет. Помню, какую важную роль университет играл в трудные 90-е годы, как развивались отношения между сообществом ученых, обеспокоенных социальной проблематикой, с Русской Православной Церковью, с ее богословами. Вижу, к каким результатам все это привело. Конечно, то, что сегодня происходит в университете, именно в этой области, заслуживает очень высокой оценки.

Все то, что сейчас было сказано о перспективах совместной работы, я хотел бы со своей стороны поддержать. Считаю, что развитие православной журналистики является очень важным направлением развития нашей национальной российской журналистики вообще. Ведь Православие искони было в центре духовной жизни народа, и даже когда оно было вытеснено на периферию, оно продолжало жить в сердцах миллионов и миллионов людей. Поэтому сегодня, когда Русская Церковь имеет полную свободу, в том числе свободу общения с социумом, с окружающим миром, с общественными организациями, с любыми людьми, союзами, объединениями, которые желают с нами взаимодействовать, — в это время, я думаю, мы не должны упускать возможности развития этого взаимодействия. Целью такого взаимодействия является благо наших людей, и об этом хотелось бы сегодня поговорить, поделиться с вами своими мыслями.

Журналист в нашу эпоху — это человек, который обладает огромными возможностями для распространения своего влияния, потому что сегодня в его распоряжении — и не только журналиста, но и любого человека, — совершенно уникальные информационные возможности. А у журналиста есть навыки общественной коммуникации, он владеет словом устным и письменным, поэтому те, кто пользуется современными средствами общения, действительно обладают большой силой. Достаточно одного нажатия кнопки, чтобы ваши мысли, ваши слова, снятые вами фотографии стали достоянием миллионов людей. Все это накладывает огромную ответственность на того, кто тянется рукой, чтобы кнопку нажать.

Хотелось бы сказать несколько слов на эту тему. Сила слова — это больше, чем сила денег или оружия. Все, что происходило в истории, все самые большие перемены начинались со слова. Идея, мысль артикулировалась и передавалась другим, а затем, если она захватывала людей, то появлялись и деньги для ее реализации, а когда нужно — и военная сила. Слово несет в себе потенциал спасения и потенциал гибели, и минувший XX век силу слова поразительным образом иллюстрирует.

В этом году мы вспоминаем 100-летие революции — события, которое радикально изменило жизнь страны, приведя к огромным жертвам и потрясениям. А с чего все начиналось? Со слова! Слова, которое несло в себе ложь, провокацию, которое возбуждало человеческие чувства, в том числе чувство справедливости и желание улучшить ситуацию, но само по себе было лживо. Вот только один пример. Мне недавно удалось ознакомиться с материалами прессы, работавшей на революцию в России. И это не только пресса большевистской партии — большинство газет и журналов в ту пору призывали к революционным преобразованиям. Казалось бы, следовало ссылаться на факты, анализировать реальную ситуацию, но почему-то поступали иначе — шли на прямой обман, ложь, провокации.

К 1913 году Россия выходила в группу стран-лидеров по ВВП. Наблюдалось стремительное развитие экономики, инфраструктур. До недавнего времени бОльшую часть железных дорог в нашей стране составляли те, что были построены при государе императоре Николае II. Мощными были армия и флот, — даже когда все силы были брошены на то, чтобы деморализовать армию, лишить ее боеспособности, она приносила победы в жесточайших схватках Первой мировой войны. Известны замечательные примеры героизма, солидарности, помощи другим странам. Если бы не русская армия, то Париж был бы взят немцами, — встречаясь с господином Олландом, я ему об этом напомнил. Я сказал: «Вы должны помнить, как далеко простиралась симпатия русских людей к французам, ведь и в самое тяжелое время русские выступили против немцев, когда те угрожали Парижу». И мы знаем, чем закончилось это выступление, — нашим поражением в Восточной Пруссии, разгромом армии Самсонова. Мы понесли жертвы, но Париж был огражден от нашествия иноплеменников.

Так вот, Россия находилась на подъеме и становилась действительно мощным государством. Однако власти страны, которые управляли очень спокойно, мирно, стараясь объединить людей разных взглядов и убеждений, стали подвергаться невероятной клевете. Жуткие карикатуры на царя и царскую семью! Возникает вопрос: как это было возможно? Даже сейчас, в нашем свободном информационном обществе, это считается неприличным. Но было сделано все для того, чтобы опозорить, скомпрометировать, подорвать авторитет…
Почему я об этом говорю? Я говорю о силе слова. Слово может нести страшный потенциал и становиться разрушительной силой. Но, с другой стороны, слово несет и спасение людям. Мы знаем примеры, когда правильное слово военного священника, а позднее, уже в нерелигиозные времена, тех, кто отвечал за дух и настроение армии, могло подвигнуть людей на героизм. А самый сильный пример спасительного слова — это, конечно, Слово Божие, которое способно радикально изменить человеческую жизнь, не только принести спасение в этой жизни, но и открыть врата вечности.

Как я уже сказал, современные средства информации позволяют делать каждое слово доступным для миллионов людей. Не мне вам говорить, что сейчас происходит в информационном пространстве. Вы, наверное, в Интернете пребываете гораздо больше времени, чем я; к счастью или к несчастью, но я успеваю посмотреть только то, что мне крайне необходимо, — получить справки, узнать, что происходит в церковной жизни, проанализировать события. Но я не успеваю отслеживать дискуссии в социальных сетях, хотя об этом мне докладывают мои способные и очень информированные помощники. Однако и те сводки, которые мне дают, бывает тяжело читать. Думаю: «А нужно ли все это читать?» Потом: «Раз уж мне дают, значит, все-таки надо». А почему такая реакция? Да потому что в информационном пространстве невероятное количество того, что можно назвать информационной захламленностью. Хлам, настоящий хлам! Когда у нас в доме появляются хлам, мусор, ненужные вещи, мы стараемся от них избавиться, потому что это влияет на психику, на настроение. Встает человек утром, а него все разбросано, половина вещей — не нужны. Но когда мы убираем свою комнату — какое замечательное состояние! Крылья вырастают — порядок, чистота! Думаешь: «Господи, не все так уж плохо! И квартира у меня не такая плохая, и комнаты ничего».

Вот то же самое и в информационном пространстве — огромное количество хлама, который дезориентирует человека, мешает ему жить. А все потому, что может высказаться каждый — и больной, и здоровый, и доброжелательный, и просто негодяй, человек, страдающий фобиями, психически ненормальный. Некоторые информационные ресурсы ведут к утрате всякой жизненной ориентации, вплоть до того, что люди кончают жизнь самоубийством, потому что задыхаются от этого хлама и становятся неспособными к сопротивлению.

Что же делать, чтобы нас не захлестнула вся эта стихия? Необходимо устанавливать фильтры. Я уже неоднократно рассказывал, как один очень известный американский ученый научил меня ставить фильтры. Я был совсем молодым человеком, мне был 21 год, когда в далеком 1968 году меня направили в Швецию, в город Уппсалу, на IV Генеральную Ассамблею Всемирного Совета Церквей, где было собрано почти 4000 делегатов от христианских церквей и организаций со всего мира. Конечно, мне было интересно слушать, хоть и не очень понятно, — и не только потому, что с английским я в то время не дружил, но даже и в переводе я не мог до конца все понять. Но все же я напрягался невероятно, потому что собрались христиане со всего мира, а я-то что? Никогда никуда не ездил, мало что знаю, значит, буду стараться и слушать. А рядом со мной сел священник, сын известного в середине ХХ века митрополита Леонтия (Туркевича), возглавлявшего Американскую митрополию (митрополит был в свое время женатым человеком), — выдающийся американский физикохимик, один из участников программы создания ядерного оружия, ученый нобелевского уровня. И вот он мне говорит: «Мне просто интересно пообщаться с молодым человеком из Советского Союза, да еще и православным, — вот поэтому я и сел рядом и хочу с Вами поближе познакомиться». Заметив, как я напрягался и конспектировал все, что слышал в ходе дискуссий, он остановил меня и сказал: «А зачем Вы делаете лишнюю работу? Не надо всего этого. Вы должны научиться отличать шумы от сигналов. 90% того, что в этом зале происходит, — это шумы, не обращайте на них внимания. Ловите сигналы». Этой мудростью православного священника и выдающегося американского ученого я и живу до сих пор. Невозможно разбираться в информационном пространстве, невозможно извлекать пользу, если вы не отличаете шумы от сигналов, если вы не ставите некий фильтр.

Почти каждый, кто публикуется в Интернете, кто распространяет какую-то информацию, хочет, чтобы на него обратили внимание. Популярность буквально голову сносит некоторым блогерам, которые на этом еще и огромные деньги зарабатывают. Надо же как-то выделиться из огромной массы людей, которые сидят в Интернете, однако если вы говорите умные вещи, но не эпатируете публику, не бросаете ей вызов, на вас вроде как и внимания не обращают. Но если вдуматься, то становится ясно, что в эпатаже нет ничего такого, что может действительно помочь человеку. Эпатаж направлен только на прославление автора и никаких других целей не несет. И у нас в церковной среде есть некоторые блогеры, — читаешь и думаешь: ну надо же хоть как-то скрывать свою гордыню, скромнее себя вести! Ведь совершенно очевидно, что вы хотите выстрелить, чтобы на вас внимание обратили. Но завтра эти выстрелы уже никто не помнит. Поэтому никогда не прибегайте к эпатажу — это греховно и это неэффективно. Но самое главное — я бы посоветовал вам никогда не реагировать на эпатаж. Стоит ли из-за пустоты нервы тратить?


Иногда меня спрашивают, надо ли на эпатаж как-то реагировать? Я всегда отвечаю: на пустоту реагировать не будем, пустота уйдет, как уйдет имя человека, который эпатирует.
Приведу вам другой пример. Вы можете себе представить могучую Римскую империю? С устоявшимся культом философии, с божественным авторитетом императора, с мощнейшей армией, с прекрасными по тем временам дорогами и средствами коммуникации, с законами, которых человеческое общество дотоле не знало? Римское право, которое до сих пор юристы изучают, которое лежит в основе современного права, — все это было достоянием людей и все это работало на определенные цели. Помимо чисто политических целей — захват территорий, подчинение завоеванных народов, — была еще цель идеологическая, а именно обслуживание языческого культа, в центре которого почитание императора. Это был не просто религиозный, а религиозно-политический культ, скреплявший огромное население империи. Почему христиане сделались жертвами гонений? Потому что они бросили вызов этому религиозно-политическому культу и стали восприниматься как противники императора. Сколько в Римской империи было ученых, философов, архитекторов, художников, скульпторов, мореплавателей, военачальников? Колоссальная интеллектуальная и политическая сила. Но вот на окраинах империи появляется Человек, Которого окружает небольшая группа учеников, и они проповедуют нечто, что для одних соблазн, а для других — безумие (ср. 1 Кор. 1:17-18). Только вдумайтесь: двенадцать человек перевернули весь мир! Это уникальный феномен в истории человечества — ни до, ни после ничего подобного не происходило. А какие силы были брошены на то, чтобы задавить эти идеи! Сила власти, сила судов, сила палачей — ничего не получилось! А какие сейчас прилагаются силы, чтобы начисто вычеркнуть все это наследие из человеческой истории, из человеческой памяти, из наших с вами умов, из наших с вами сердец! Сегодня машина вытеснения религиозного феномена из человеческой жизни работает мощнее, чем в предыдущие годы. И что? Мы живы! Разве это не чудо? А ведь все тоже началось со слова! Слово перевернуло цивилизационное развитие человечества. Здесь, конечно, возникает вопрос: а только ли слово? Не говорю о Господе и Спасителе нашем Иисусе Христе, но даже если взять апостолов — ведь их слово не было пустым, но подкреплялось каждым жизненным шагом, каждым действием. В основе служения слова, которое апостолы несли, был подвиг.

Подвиг — очень интересное понятие, нравственное, психологическое, философское, если хотите. Слова «подвиг» и «движение» имеют один и тот же корень. Возникает вопрос: а может ли подлинное движение быть без подвига? Очевидно, никакого продвижения христианства не было бы, если бы произносились лишь слова, а подвиг не совершался. Подвиг — это способность человека не только производить правильные слова и мысли, но, защищая эти слова и мысли, идти на самоограничения. Вот этим и отличается белое от черного. Тот, кто пропагандирует тьму, никогда ни на какой подвиг не пойдет. Он просто неспособен идти на подвиг ради тьмы. Даже те, кто совершал подвиги во имя ложных идеологий, совершали их не ради тьмы, а потому что в этих идеологиях было нечто, что привлекало людей. Люди совершали подвиг не во имя зла, а во имя добра, как они его себе представляли. Поэтому, если мы хотим быть успешными, убедительными, если мы хотим, чтобы наше слово было сильным, мы сами должны быть сильными. Но тут-то и пролегает та самая линия, отделяющая «хочу» от «не могу». Очень многие из нас хотят научиться пораньше вставать — и часто не могут. Хотят научиться не вступать в конфликт с родителями — и часто не могут. Хотят подтянуться в занятиях, взять себя в руки, не размениваться на пустяки, сконцентрироваться — и не могут. Чаще всего способности человека, в том числе способность произнести слово, которое может подействовать на других, зависят от готовности совершать хотя бы маленькие подвиги, которые в какой-то момент могут привести и к подвигу большому. В каком-то смысле способность оказать положительное влияние зависит не только от красоты и разумности слова, но и от нравственного состояния того, кто с этим словом обращается к людям.

И самое, может быть, важное: если мы служим добру, то должны помнить, что мы на стороне победителя, потому что Христос победил зло. Зло лишь попускается. А для чего? На это религия отвечает: ради нашего спасения. Но что же это означает? А это означает, что если есть вызов со стороны зла, то у человека всегда есть возможность этот вызов преодолеть. Мы проходим через жизненные испытания, чтобы жирком не подернулись наше сознание и наше сердце, чтобы мы оставались способными преодолевать собственные слабости и недостатки. Если мы будем таким образом участвовать в информационной жизни современного общества, стараясь нести доброе слово и поддерживая его личным примером, то глубоко убежден, что победим. Почему? Да потому что Христос победил, и зло, онтологическое зло, повержено.

Дай Бог, чтобы каждый из нас мог в своей собственной жизни повторить эту победу, побеждая зло, утверждая добро и правду, делясь своим опытом с окружающими людьми. Вот это и будет реальное влияние на информационное пространство, а в каком-то смысле — и на цивилизационное развитие рода человеческого. Я хотел бы всех вас, кто обучается здесь, кто меня сейчас слышит, призвать к такому способу участия в современном информационном поле. Храни вас Господь.

[Александр Н-Р.]

Ответы Святейшего Патриарха Кирилла на вопросы участников I Международного коммуникативного форума «МедиаПост»

10 октября 2017 г. 23:57
10 октября 2017 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл посетил Российский государственный социальный университет (РГСУ), где принял участие в работе I Международного коммуникативного форума «МедиаПост». В актовом зале главного корпуса РГСУ Предстоятель Русской Православной Церкви обратился со словом к участникам форума, а затем ответил на вопросы аудитории.
— Здравствуйте, Ваше Святейшество. Меня зовут Захар Бочаров, я являюсь студентом I курса факультета коммуникативного менеджмента. Безусловно, сегодня молодежь является особой социальной группой, конфликтующей с остальными социальными группами. Эти конфликты проявляются в разногласиях со взрослыми, в желании как-то отличиться от остальных людей, навязать свою культуру, выступить против общих уставов общества. Скажите, пожалуйста, как Вы считаете, чего не хватает современной молодежи, чем она отличается от молодежи минувших лет и о чем нужно разговаривать с современным поколением?
— Спасибо. Чем она отличается от молодежи минувших лет? Внешне очень отличается. Высокий уровень потребления, высокий уровень комфорта, к которому люди привыкают. Я отношу себя к поколению тех людей, которые жили в принципиально иных условиях. Послевоенная жизнь в Ленинграде, в одной маленькой комнате в коммунальной квартире, печное отопление, холодная вода… Начиная с семи лет, моей обязанностью было топить две печки в доме: я должен спуститься вниз в лютый (до минус 30-ти с лишним градусов!) мороз, открыть висячий замок, который почему-то плохо открывался, положить две веревочки, а на них — поленья. Если поленьев не было, наколоть их — в семь лет! Потом перевязать, взвалить на спину и подняться в старинном петербургском доме с высокими потолками на пятый этаж (это как сейчас на девятый). И больше всего я боялся, что веревочки развяжутся, — пару раз так и было, поленья рассыпались по всей лестнице. И вот я всё это собирал, приходил домой, топил печку. Пищу готовили на дровах. Ни парового отопления, ни горячей воды. И это никакой не героизм — все так жили…
Так вот, разве эти тяжелые условия помешали нашему развитию? Понизили уровень нашего интеллекта? Повлияли на уровень образования и культуры в стране? Совсем нет! Выдающие советские ученые, замечательные писатели — все прошли через трудный образ жизни. А войны? А ленинградская блокада? Это, конечно, не значит, что необходимо жить так же плохо, чтобы чего-то в жизни достигнуть, но что же было? Дети росли мужественными, сильными, самостоятельными. Попробуй покапризничай, когда пять человек в одной 19-метровой комнате! Не получится!
Ни в коем случае я не подвергаю сомнению правильность того, что сегодня условия жизни меняются в лучшую сторону. Повышается комфорт, и слава Богу! У нас прекрасные машины и гаджеты, многие ездят за границу, — слава Богу, что так! Но в чем я вижу опасность — в том, что человек, живя в комфорте, не уделяет особое внимание своему внутреннему состоянию.
Нельзя внутренне расслабляться, иначе человек превратится в мягкий пластилин, из которого можно лепить все что угодно. Стержень должен быть еще более твердым, чем у людей моего поколения. У нас этот стержень формировала внешняя среда — очень жесткая. А вот сегодняшняя среда, достаточно комфортная, — формирует ли она этот стержень? Сомневаюсь. Так что же, без стержня будем жить? Это невозможно — как человек не может жить без позвоночника, который удерживает весь скелет, так и внутренний стержень должен обязательно быть у каждого. Поэтому внимание к своему внутреннему духовному состоянию, к своему интеллектуальному развитию, к поддержанию физической формы (почему и спортом сейчас особенно важно заниматься) — всё это совершенно необходимо для формирования сильной личности в условиях повышенного бытового комфорта.
Многим ли удается быть такими? Да, сегодня очень многим удается быть сильными. Я нередко встречаюсь с представителями молодежи и думаю: «Вы намного сильнее, умнее, чем мы в свое время были». Но нужно помнить: чтобы сохранить самого себя, чтобы не превратиться в мягкий пластилин, из которого кто-то будет лепить всё, что хочет, нужно очень внимательно относиться к своему внутреннему состоянию — духовному и интеллектуальному. Вот почему я глубоко убежден, что на нынешнем этапе развития цивилизации особенно важен религиозный фактор, потому что он мобилизует человека.
— Благословите, Ваше Святейшество. Евгения Делеске, студентка IV курса, факультет коммуникативного менеджмента, Центр православных медиа. Я бы хотела спросить следующее. Работа журналиста во многом соответствует христианской этике, профессиональной журналистской этике. Только одно их отличает: журналист профессионально пишет и о хорошем, и о плохом, а христианин не всегда спешит рассказать о своих добрых делах. Как Вы думаете, стоит ли об этом говорить? Не будет ли это хвастовством или гордыней?
— Все зависит от того, с каким настроением вы говорите, какие цели вы преследуете. Если в вашем тексте имплицитно присутствует мысль «посмотрите, какой я хороший или какие мы хорошие», то, конечно, люди могут решить, что это реклама. Ни Церковь, ни христианин не должны рекламировать самих себя. Но нужно помнить и слова Спасителя «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославили Отца вашего Небесного» (см. Мф. 5:16)). А как же еще можно научить вере, расположить людей к вере, если не говорить о добрых делах, совершаемых Церковью, совершаемых христианами? Поэтому я против навязчивой рекламы — «посмотрите, какие мы хорошие, вот мы везде трудимся», но я за то, чтобы делать известными примеры выдающихся духовных подвигов, направленных на то, чтобы другому человеку было лучше в жизни.
Я часто посещаю разного рода заведения, где заботятся о сиротах, о больных детях, в том числе безнадежно больных. Я вижу, как трудятся врачи, младший медицинский персонал, как ведут себя родители, на руках которых умирают дети. На меня это производит огромное впечатление, для меня это духовная подпитка. А если человечество не будет знать, что и сегодня очень многие его представители совершают добрые дела, то люди разуверятся в том, что такие дела вообще возможны, потому что слишком высок уровень потребления, эгоизма, пренебрежения к жизни других людей. Поэтому глубоко убежден в том, что люди должны знать о добрых делах, ведь и Господь призвал нас к тому, чтобы мы не ставили свет под спудом, но высоко на свечнице (см. Мф. 5:15).
— Здравствуйте, Ваше Святейшество, благословите. Александр Гусев, магистрант, Центр православной журналистики РГСУ. В нашем университете, как уже говорила Наталья Борисовна, несколько лет действует Центр православных медиа, где, в частности, обучаются монахини, послушницы. Как Вы считаете, Ваше Святейшество, имеет ли сегодня смысл монашествующим получать дополнительное образование, в частности, в светских вузах? И если да, то почему и какие направления наиболее востребованы сегодня?
— Образование — это всегда хорошо. Я настаиваю на том, чтобы монахини и монахи не останавливались в своем интеллектуальном развитии, чтобы они учились. Существует, конечно, некое напряжение между желанием получать образование и стремлением вести монашеский образ жизни. Это напряжение не надо игнорировать, — просто нужно задуматься о том, как помогать монашествующим, которые получают образование в светских учебных заведениях. Вообще, монастырь — это уединение, и недаром все монастыри были окружены стенами — не только потому, что иногда приходилось держать оборону от врагов, но еще и потому, что человек, который заходил за эти стены, ограждал себя от мира. Это давало возможность максимально сконцентрироваться на внутренней духовной жизни и достичь очень высоких результатов.
Сегодня никаких монастырских стен не существует. То есть физически они есть, но свои функции не выполняют. Если в кармане у монашествующего есть мобильный телефон, значит, никаких стен нет. Одним кликом он может выйти на любую информацию, часто бросающую вызов монашескому призванию и негативно воздействующую на инстинктивное начало человека. Мы знаем, как тяжело, особенно для молодых, бороться с искушениями, когда они не только где-то в подсознании, но и в зрительных образах. Так уж устроен человек. Господь вложил в нас эти инстинкты, и поэтому монашествующий борется с их проявлениями, чтобы дух победил плоть, — а здесь что получается? Ну, а если монашествующий выходит за пределы монастыря и погружается в секулярную атмосферу учебного заведения, даже самого серьезного, то и здесь тоже много вызовов.
Поэтому я за то. чтобы иноки получали духовное образование, но на это нужно всегда получать благословение от опытного духовника, который знает состояние души, сильные и слабые стороны. У нас были случаи, когда всё очень плохо кончалось. А бывали случаи, когда я запрещал. Однажды молодая, умная монахиня обратилась ко мне с просьбой дать ей разрешение поехать за границу учиться, но я ей запретил, потому что понял: она либо не вернется из-за границы, либо вернется другим человеком. В каких-то случаях так и надо поступать. Позднее она стала обучаться в одном из наших вузов, и обучается прекрасно.
Нельзя останавливать монаха или монахиню в стремлении получать образование — это контрпродуктивно и даже греховно, потому что нельзя мешать человеку развиваться; но нужно сделать все для того, чтобы образование, погружение в светскую среду не разрушило внутреннюю целостность того, кто решил продолжить свое образование и получить некие знания в светской среде. Потому что внутренняя интегральность важнее всего, и в первую очередь для монашествующих. Поэтому я «за», но при определенных условиях.
— Спасибо.
— Еще относительно монашествующих, которые обучаются в вузах. Не только у монаха или у монахини, обучающихся в вузе, есть ответственность за сохранение своего собственного состояния, но, я думаю, и у тех молодых людей, которые окружают монаха или монахиню, должна быть некая ответственность за сохранение внутреннего мира этого человека. Не надо его провоцировать, не надо делать что-то такое, что сбивало бы человека с пути, на который он или она стали. Поэтому в каком-то смысле это ответственность и для той группы молодежи, в которой монах или монахиня получают высшее образование.
— Меня зовут Максим, я студент II курса ФКМ. У меня такой вопрос. Сфера коммуникации меняется последнее время очень сильно, и ни для кого не секрет, что Церковь работает в социальных сетях. Появилось много различных проектов, священнослужителей-видеоблогеров. Как Вы считаете, допустима ли вообще такая форма миссии и допустима ли такая форма общения священников со своей паствой?
— Да, конечно, допустима, и я даже приветствую такую форму общения. Но к священнослужителям, которые входят в это информационное пространство, которые используют, в том числе, видеоблоги, должны быть предъявлены повышенные требования. С одной стороны, нужно быть убедительным для аудитории, к которой ты обращаешься, чаще всего молодежной, но ни в коем случае ни твой внешний образ, ни способ выражения твоих мыслей не должны быть соблазном. Потому что человека, который избрал такой способ передачи обществу религиозных идей, могут видеть и слышать люди очень разные. Иногда у выступающего формируется некий стереотип: моя аудитория в основном говорит на таком языке, мыслит в этом понятийном аппарате, значит, и я должен говорить таким языком и использовать этот понятийный аппарат. Но иногда священнослужители общаются с аудиторией, крайне неудачно следуя этому стереотипу. Глубоко убежден, что это огромная ошибка.
В уже далеком 1994, кажется, году, когда меня пригласили на 1-й канал вести «Слово пастыря», я задумался, на каком же языке мне разговаривать с аудиторией. Ведь в основном это неверующие люди, граждане бывшего Советского Союза, которые ничего о Боге не знают. Но, с другой стороны, ведь включит и кто-то из наших прихожан, будет слышать какие-то слова от митрополита (тогда я имел этот сан) и смущаться. Долго думал, а потом перекрестился и сказал: «Буду говорить так, как говорю, ни под кого не подделываясь. А это уже проблема тех людей, которые меня слышат, — принимать этот язык или не принимать».
Думаю, так и должны поступать наши священники, потому что если они используют искусственный язык, принятый в какой-то среде, то они себя представляют неестественными. В храме же они так не говорят! Допустим, включает компьютер кто-то из прихожан и видит, как батюшка в клоуна превращается. Но ведь это совершенно недопустимо! Ты должен оставаться самим собой, ты должен убеждать не мишурным блеском и не прибегая к фразеологическим штампам или псевдоанглийским интонациям, с которыми часто говорит наша молодежь. Никак не могу понять, откуда это: по-английски говорить не умеют, а интонации — псевдоанглийские. Что это? Может быть, вы как социологи мне объясните, откуда это берется? Словно болезнь какая-то: старшее и среднее поколения говорят на нормальном языке, а дети с английскими интонациями, будто из Кембриджа приехали. Но ведь это вовсе не так! Нельзя использовать то, что не является для тебя неорганичным, что не является твоим собственным, иначе это карикатура, фарс. И люди видят, что это фарс, и, конечно, если фарс исходит от священника, то это беда.
Вот с такими оговорками я бы приветствовал участие нашего духовенства в социальных сетях и видеоблогах.
— Послушница Екатерина Каштенкова, IV курс, Центр православных медиа РГСУ. У меня такой вопрос. Сейчас у каждого прихода есть свой сайт или аккаунт в социальных сетях. Священники стали доступней не только для своих прихожан, но и для невоцерковленных людей. Как Вы к этому относитесь? Насколько это уместно? И насколько необходимо невоцерковленным людям консультироваться со священником по разным вопросам?
— Консультироваться или нет — это дело людей. Я бы очень приветствовал, если бы люди чаще консультировались. Что же касается сайтов и аккаунтов, я считаю это правильным. Это же средства коммуникации, которые сегодня использует абсолютное большинство людей. Конечно, там должна присутствовать и Церковь, но с теми оговорками, которые я имел возможность сформулировать, отвечая на предыдущий вопрос. Конечно, хорошо, но для этого очень важно в случае сомнений обращаться к специалистам, которые профессионально работают в сфере православной журналистики. У нас есть Синодальный отдел, который координирует всю эту деятельность в масштабах Церкви, проводит различные семинары и фестивали. Важно, чтобы священник, вступая на путь общения с паствой через такие средства массовой информации, имел определенные навыки и руководствовался некими правилами, как ему себя вести перед лицом и внутри этой информационной стихии. Потому что самое главное — чтобы не было соблазна людям. Помните: лучше, чтобы мельничный жернов повесили на шею человека и утопили в пучине морской, чем если бы он соблазнил хоть одного из малых сих (см. Мф. 18:6). Думаю, эту фразу должен иметь перед глазами каждый священник, который обращается таким способом к широчайшей аудитории.
— Здравствуйте, Ваше Святейшество! Я Разумовская Полина, студентка II курса Российского государственного социального университета. У меня такой вопрос. Сейчас у детей много различных игрушек, и это понятно, потому что дети познают мир через игру. А как бы Вы отнеслись к появлению игрушек на религиозную тему, например, если бы это были какие-то ангелы, волхвы и тому подобное?
— Отношусь, конечно, положительно, потому что ребенок действительно познает мир через игрушки. Самое главное — здесь должна быть мера, чтобы ребенок, у которого будут возрастать религиозные чувства и появляться какие-то знания, не превращал эту игру в некое неосознанное кощунство.
Расскажу вам о своем собственном опыте. Я родился в семье священника, еще в раннем детстве стал посещать храм, и атмосфера богослужения очень меня захватила. Будучи трехлетним ребенком, я решил служить дома. У меня даже было свое «облачение» — кстати, оно до сих пор хранится в родительской квартире в Петербурге. Мне сшили маленькую «епитрахиль» из протодиаконского ораря, какую-то «фелоньку», и я совершал богослужения, причем папа разрешал мне служить Литургию только до Херувимской, — «а дальше, говорит, уже будет неправильно, нельзя тебе совершать». Это была игра, но вот однажды пришел к нам профессор консерватории, который хотел стать священником. Он ходил к нам домой, чтобы папа его подготовил к священническому служению, — поступить в семинарию для него было немыслимо. И вот он пришел к нам, в ту самую 19-метровую комнату, а отец задерживался. Желая как-то развлечь гостя, я его спросил: «А Вы не хотите, чтобы я Вам послужил?» Он говорит: «Да, очень хочу». Я говорю: «Вам что послужить, молебен или панихиду?» Тот подумал и говорит: «Ну, давай панихиду». И я ему отслужил всю панихиду наизусть. А он у папы моего брал какие-то уроки, в том числе по уставу и по литургике. И когда отец пришел, гость ему и говорит: «Вы знаете, Ваш сын служит панихиду так, как я не смогу, наверное, даже когда рукоположусь, — он все знает наизусть».
Это была игра, но, кроме пользы, от этой игры ничего не было. Так что во всем нужна мера, а меру должны определять взрослые люди.
— Здравствуйте, Ваше Святейшество! Я Юрченко Дарья, студентка I курса факультета коммуникативного менеджмента РГСУ. Когда-то давно по телевизору показывали многосерийный мультфильм, герои которого путешествовали по Библии. Они переносились в прошлое, общались с героями библейских историй. Этот фильм в доступной и понятной форме рассказывал детям про Бога и веру. К сожалению, этот фильм был иностранный. Будет ли у нас какой-то собственный проект, с тем чтобы доступно рассказать об этом детям?
— Я помню этот фильм — замечательный! Ну, дай Бог!.. Советские мультфильмы были сделаны на самом высоком уровне, на них воспитывалось не одно поколение детей. Поэтому хорошо было бы, чтобы у нас была возрождена эта индустрия и чтобы появлялись новые фильмы, в том числе на религиозные темы. Это был бы хороший способ восприятия детьми, в том числе, библейских сюжетов.
Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси

[Александр Н-Р.]

Слово Святейшего Патриарха Кирилла на заседании Высшего Церковного Совета 12 октября 2017 года

12 октября 2017 г. 12:38
12 октября 2017 года в зале Высшего Церковного Совета кафедрального соборного Храма Христа Спасителя в Москве Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл возглавил очередное заседание Высшего Церковного Совета Русской Православной Церкви. Открывая заседание, Предстоятель Русской Православной Церкви обратился к членам Высшего Церковного Совета со вступительным словом.
Приветствую всех членов Высшего Церковного Совета.
Мы заседаем в октябре, и нас отделяют буквально дни от 100-летия воспоминаний о революционных событиях. В связи с этим хотел бы сказать несколько вступительных слов, поделиться с вами своими мыслями.
Ровно сто лет назад в эти дни в нашей стране происходили революционные события. Именно тогда Россия стремительно шла к большевистской революции — на тот момент она была уже неизбежна, в обстановке всеобщего хаоса, фактического безвластия и военного кризиса.
Последствия событий 1917 года мы хорошо осознаем. Даже тот храм, в котором мы сейчас находимся, — его уничтожение, печально знаменитая кинохроника взрыва Храма Христа Спасителя — яркий символ яростного разрушения, бунта, подрыва устоев, которые принес с собой октябрь 1917 года.
Но Храм Христа Спасителя сегодня есть. Он восстановлен во всем благолепии. И этот восстановленный храм — значительно более важный для нас символ. Символ примирения, символ исправления трагических ошибок наших предшественников.
Оценивая события 1917 года и их последствия, мы должны держать перед глазами обе картины. Взрыв храма и его восстановление — это звенья единой цепи нашей истории ХХ века, и оценивать ее можно только целостно. Ни в коем случае не отрицать и не обелять очевидное зло, — но признавать факты, анализировать их во избежание повторения революционных ужасов.
Однако мы сегодняшние смотрим на это зло уже из перспективы его преодоления — мы молимся и собираемся в восстановленном храме. Именно в комплексе этого храма, что также символично, проходят заседания Всемирного русского народного собора, главная цель которого — консолидация нашего народа. Именно в этих стенах многократно звучали наши слова, заявления общественности о необходимости примирения, в том числе исторического, о важности солидарности. Именно примирение и солидарность должны быть рефреном нашей сегодняшней общественной дискуссии — тем более с оглядкой на недавнюю историю.
Возможна ли объективная оценка истории? Спорный вопрос и предмет баталий. История — очень удобная почва для идеологических спекуляций, создания выгодных мифов — как национальных, так и антинациональных. При работе с историей так легко уйти в лукавую трактовку, даже в мелочах. Но для честного человека ложь и лукавство немыслимы. Как же быть? Стремиться быть добросовестным при работе с фактами. Избегать домыслов. Особенно домыслов, которые не просто являются фальшивкой, но еще и способны ранить огромное количество людей, как это произошло с еще не вышедшим на экраны, но уже ставшим печально известным фильмом.
События ХХ века для многих людей — это все еще кровоточащая рана. Царственные страстотерпцы, сонм новомучеников и исповедников за веру, сотни тысяч жертв, уничтоженное духовное наследие, изгнание интеллектуального цвета нации за ее пределы… К сожалению, эти горькие страницы нашего прошлого сегодня часто становятся предметом спекуляций, в том числе и на художественном уровне. Художник имеет право на художественный вымысел. Но художественный вымысел и ложь — это разные вещи. Художественный вымысел является драматургическим приемом и как таковой усиливает интерес зрителя к историческим фактам. Ложь — это не драматургический прием. Ложь грубо искажает историческую действительность и сознательно вводит людей в заблуждение. Именно ложь лежала в основе пропаганды, ввергшей наш народ в революционный хаос, а затем и в пучину страданий. Не потому ли обращенный к стране призыв Александра Исаевича Солженицына «жить не по лжи» прозвучал так пронзительно и получил такой живой отклик, и в первую очередь в среде нашей художественной интеллигенции?
«История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков» — это слова Василия Осиповича Ключевского. Какие уроки ХХ века нам самим необходимо выучить, чтобы не наступать на те же самые грабли?
Хочется надеяться, что все наши воспоминания о событиях недавнего прошлого — в том числе в форме произведений искусства — будут содействовать прежде всего примирению, а не служить источником новых раздоров и гражданских распрей, не становиться поводом для оскорбления чьих-либо чувств и ценностей. Мы все — верующие и атеисты, художники и нехудожники, консерваторы и либералы — призваны к тому, чтобы жить в одной стране, в одном обществе и заботиться о его целостности.
Каждую Литургию мы молимся о единстве. Так же мы призваны молиться и о гражданском единстве, о единении народа, памятуя о страшных искушениях, о раздорах и противостояниях, сотрясших Россию в ХХ веке.
Благодарю за внимание.
Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси